Государственное бюджетное общеобразовательное учреждение гимназия №528 Невского района Санкт-Петербурга

(по материалам школьного журнала «Дилижанс»)

 

• ХУДОЖНИК ПО КОСТЮМАМ

На наши вопросы отвечает Елена Андриановна Малич, художник по костюмам киностудии «Ленфильм», лауреат премии «Ника»  Московского международного кинофестиваля 2006 года

Елена Андриановна, художник по костюмам – это призвание или все-таки работа?

Полагаю, что это определяется внутренним чувством самого человека. Однако, на мой взгляд, на хорошем кино надо быть художником. А художник всегда отличается вкусом. Высокий же вкус – все-таки врожденное свойство, как слух, хотя и то, и другое, конечно, можно развивать и совершенствовать уже в процессе работы.

Назовите, пожалуйста, главные смежные дисциплины, которые необходимы в работе художника-постановщика?

Безусловно, это история искусств, история материальной культуры и история костюма различных эпох и народов. Чтобы создать эскиз костюма, нужно еще уметь хорошо рисовать.

Скажите, Ваша профессия актуальна сегодня или…

Весьма и весьма актуальна! Бурно развивается и кино, и театральное искусство, так что спрос на нашу профессию вряд ли со временем иссякнет.

Есть ли в нашей стране театральные художники уровня Бакста?

Не могу ответить уверенно… Возможно, они еще подрастают (улыбается).

Каков критерий мастерства художника по костюмам?

Наверное, когда мы видим не лицо и к нему костюм, а образ-характер, когда ни одна деталь костюма не мешает воспринимать созданный типаж. Мне, к примеру, пришлось помучиться с поиском образа одной из героинь в  картине А. Германа-младшего «Солдат бумажный» (фильм, кстати, получил на фестивале в Венеции Серебряного льва за режиссуру).

Чего больше в Вашей работе: провалов или удач? Простите за такой вопрос.

Пока больше удач. Тьфу-тьфу!!! (смеется). Удачи вдохновляют, как и любая ситуация успеха. Ну а к провалам (увы, они тоже были) отношусь – научилась! – как к неизбежным этапам на пути развития мастерства. Мне кажется, они и психологически необходимы, чтобы человек не зазнавался.

Что Вы переживаете сильнее: удачи или «неизбежные этапы на пути»?

Неудачами я болею, а успех, как я сказала, окрыляет и вдохновляет – вот и считайте, что переживается сильнее.

Ваша самая удачная работа?

Пожалуй, «Гарпастум». Этот фильм только что демонстрировался на канале «Культура». Режиссер – А. Герман-младший. На Московском международном кинофестивале 2006 года мне была присуждена «Ника» как художнику по костюмам. Также интересна работа, которой я занимаюсь в настоящее время, – телевизионный фильм по пьесе А.Островского «Доходное место». Когда картина выйдет на экраны, думаю, будет очередная удача. Художнику обязательно нужно почувствовать характер героя и уметь изобразить его в эскизах костюмов. Это очень трудно, но безумно интересно. Я работаю сейчас с большим воодушевлением,  что, полагаю,  не может не сказаться  в решении эскизов.

Вы работали над сериалом «Улицы разбитых фонарей». Какой опыт приобретен на этой картине?

О-о! Я получила огромный опыт в плане необходимости быстро принимать решения в непредвиденных обстоятельствах! Однажды, например, пришлось быстро из ничего соорудить героине шикарное вечернее платье! Буквально на съемочной площадке. Этому я стараюсь учить и своих ассистентов.

А в другой раз, будучи  в экспедиции, пришлось делать из мужских брюк юбку, с чем мои помощники справились просто блестяще. Работа происходила на ветру, да еще и при морозе! На «Фонарях» я поняла, что в работе должен быть принцип: никогда не вини обстоятельства, не говори НЕТ, пытайся найти выход и решить возникшую проблему. В общем, это и принцип обычной, повседневной жизни, принцип, который предъявляет нам Время.

Работа для Вас удовольствие или мука?

Конечно, удовольствие! Нередко (усмехнувшись) … мучительное.

С чего начинается проект и с каким чувством Вы его заканчиваете?

Начинаю с чтения сценария. Выписываю действующих лиц. Собираю материал (иконографию, к примеру). Читаю все, что касается темы и времени. Смотрю разнообразное документальное кино, чтобы максимально ощутить эпоху, проблему, героев. Мне нужно взглянуть в лица и характеры. Это все долгий и, так сказать, скрытый период. Мне кажется, так школьники приступают к учебно-исследовательской работе.

Следующий этап – придумывание костюмов. Далее – работа над эскизами, а затем их реализация в различных ленфильмовских мастерских: обувной, головных уборов, верхней и нижней одежды. В процессе работы  многократно обсуждаю ее с режиссером. Хочу подчеркнуть: здесь главное – почувствовать общий замысел, чтобы затем максимально воплотить его в костюмах.

Заканчиваю работу с ощущением выжатого лимона. Высыпаюсь. Иду в сауну, свежими глазами смотрю на свою семью, всех люблю и… вперед! К новому проекту!

 

Мы благодарим Елену Андриановну за интересное интервью и желаем творческих успехов!

• РЕЖИССЕР

На  вопросы нашего корреспондента отвечает Василий Николаевич Ермаков, кинорежиссер студии научно-популярных фильмов, член Союза писателей.

Любой ли человек может овладеть профессией кинорежиссера?

Формально –  любой. Как говорится, оператор снимет, монтажница смонтирует, звукооператор подберет музыку, а режиссер... сдаст картину. На самом же деле профессия кинорежиссера сугубо творческая, индивидуальная. Не зря же мы говорим: кинематограф Тарковского, Михалкова, Шукшина. Так что овла­деть этой профессией дано далеко не каждому. Это  «штучный товар».

 

Куда нужно в этом случае поступить и   какие специальные предметы сдавать?

Только во ВГИК, на режиссерский факультет! Это всемирно из­вестная, лучшая кинематографическая школа. Настоящая кузница кадров не только для России и ближнего зарубежья, но и для всего мира. В мое время начинали с собеседования, в процессе которого выяснялся образовательный и культурный уровень абитуриента: знание мировой литературы, музыки, кино, живо­писи. Просеянные через это сито, мы допускались к экзаменам по специальности: в течение четырех часов писали новеллы, рассказы, сценарий на заданную тему. На следующем туре – то же самое на свободную тему. А затем далеко не все, но лучшие сдавали общеобразовательные предметы: историю, русский...

Почему сейчас так много сериалов, мало кинокартин и совсем нет отечественных научно-популярных фильмов?

Вы правы. Сериалы приносят выгоду их создателям и только, а мы "едим", потребляем. Игровое кино требует немалых денег, которых у режиссеров нет. Что касается научно-популярных картин, то их производство уже перенимается телевидением. Это удобней для новых технологий, экономично и беспроблемно. Тяга к знаниям будет всегда – будет, значит, и спрос. Это вселяет уверенность в надежном будущем научно-популярных картин.

Какие Ваши фильмы дороги Вам и сегодня нашли бы своего зрителя?

Мое отношение к фильмам (а их больше 60) подобно отношению к любимой: она и обожаемая и нестерпимая, смелая и робкая... но всегда желанная, неповторимая – МОЯ. Я настороженно отношусь к режиссерам, которые уверяют, что не могут смотреть свои старые фильмы. Для меня просмотр старых лент – это радость от былых творческих удач и сожаление об упущенных возможностях. Полагаю, что и сегодня интересны и важны проблемы, над которыми я размышлял в таких фильмах, как «Слово о кибернетике», «Человек и активность солнца», «Мой первый друг». Может ли остаться без душевного внимания судьба культурного наследия («Тяжба о наследстве»), перипетии морских сражений с Японией («Загадка Цусимы») или трагическая история двух влюбленных: поэта Рубцова и поэтессы, виновной в его смерти («Замысел»)?

Какова задача научно-популярного кино?

Оно должно сеять "разумное, доброе, вечное", если перефразировать Некрасова.

Что значит продюсерское и авторское кино?

Впервые слово «продюсер» я услышал во ВГИКе от продвинутых студентов. Затем я прочитал роман Ирвина Шоу «Сумерки Византии», главным героем которого оказался продюсер, одержимый идеей успеть представить новый фильм, поскольку человек этот был смертельно болен. Тут я до­гадался, что речь идет о «денежном мешке», что вложил свой капитал в эксплуатацию чужих талантов. В сущности, я оказался прав. Такое кино называется продюсерским. Но есть фильмы, которые сделаны настолько самобытными режиссерами, что такие ленты называются "авторским кино". Таков режиссер А. Сокуров, например.

Что бы Вы пожелали тем, кто оканчивает школу?

Общеизвестно: хорошо жениться – все равно, что снова родиться. Золотое это наблюдение вполне уместно, когда встает вопрос о выборе жизненного пути, об определении своего призвания. Если молодой человек ведет себя по принципу «в какой бы вуз ни поступать, лишь бы поступить», его можно только пожалеть. И не гонитесь за большими деньгами! К человеку, любящему свое дело и умеющему хорошо работать, и деньги придут.

Спасибо!

• ТОПОГРАФ

Ольга Спиридоновна Хмелева долгие годы работала топографом, дважды награждена Почетными знаками Ленгидропроекта. Топография – прикладной отдел геодезии, посвященный измерению земной поверхности для изображения ее на планах и картах. Работа трудная, но интересная, а  в экспедициях  порой приходится сталкиваться с  неожиданными препятствиями.

 

Моя внучка, Хмелева Даша, училась в  гимназии № 528. В 2000-м году поступила в архитектурно-строительный институт, закончила его и ездит теперь в  командировки по тем краям  и весям, с которыми когда-то по роду своей работы знакомилась я.

Сразу после войны, окончив двухгодичные курсы, я начала работать топографом в Ленинградском институте гидротехнических проектов. Нужно было снимать и корректировать местность под будущее гидростроительство. Работа топографа невероятно интересна и столь же трудна.

1948-й год. Мне чуть больше двадцати. Отправляется экспедиция в горы, находящиеся в 20 километрах от Алма-Аты.  Бремя года – май. Высота – 900 метров. В горах лежит снег. Надеваем ватники, теплые шапки – идем на работу. Однажды  делаю я съемку, и вдруг у меня из-под ног начинает уходить земля. Страха не было: просто я не поняла, что происходит. Может, мне это только почудилось? Минуты через три снова толчок – я насторожилась. Но дальше все успокоилось. Возвращаюсь в лагерь, спрашиваю у своих: «Вы заметили, что сегодня что-то странное творилось с почвой? У меня земля из-под ног уходила». Те пожимают плечами, смотрят удивленно: «Да нет, все спокойно было».

А через неделю получаем корреспонденцию о необычайно разрушительном землетрясении. Сильно пострадал Ашхабад: провалился под землю вокзал, разрушились дома, были жертвы. Вот тут я испугалась по-настоящему, но это случилось, когда землетрясение было уже позади.

Годом позже наша экспедиция работала в Кемеровской области, на реке Томь. Закончили поздней осенью, до ближайшей железнодорожной станции рекой – 125 километров. Плывем уже три дня, со мной  двое рабочих – мальчишки. Я старшая. Один из местных жителей предупреждает: «Спускайтесь осторожно, держитесь левого берега. Там река делает крутой поворот – можно разбиться". И,действительно, Томь делает резкий  загиб, и я чувствую, что лодку удержать не могу. Кричу: «Прыгайте в воду – разобьемся!" Первая  бросаюсь в жгуче холодную струю. Томь бурлит, дух вышибает! Парнишки кое-как следом свалились за борт. Мокрые, дрожащие, вытащили лодку на берег и отправились искать людей.

Вскоре видим: стоят деревянные избы. Нам повезло! Хозяин принял нас уважительно, хотя мы были, в сущности, почти дети. В помещении –  русская печка и нары. «Здесь и ночуйте», – предложил мужик. За ночь, слава Богу, вещи высохли. Утром мы поели, поблагодарили за кров  и  побрели искать свою лодку. Здесь вторично повезло. Она оказалась буквально рядом. Ну, а там доплыли и до железной дороги... И, представьте, никто даже не заболел, хотя искупаться в сибирской реке поздней осенью – это... я вам скажу…

А вот еще один случай. В июле 1950-го года наш отряд  переправлялся на катере с одного берега реки Кама на  другой. Нас 17 человек. Отчалили. Плывем. Оборачиваюсь назад, чтобы посмотреть, далеко ли берег, и вижу пламя. Моторист горящим факелом летит в волны. Все были в каютах. Я одна находилась наверху. Я как закричу: "Ребята, горим!!!" Все выскочили наверх. Началась паника. Я ору: «Давайте в воду! Моторист уже там!". На катере всего два спасательных круга. Мужчины бросились в реку и поплыли. Катер продолжает гореть. Смотрю: а спасательных кругов уже нет. На палубе я и девочка (ей надо было на  тот берег, и она попросила подвезти). Уже становится жарко. Дымится палуба. Девочка жмется ко мне и лепечет, что плавать не умеет. До берега далеко. Я плавать умела, но, понимая, что придется тащить ребенка, боялась не доплыть. Мужики уже выплыли и кричат что-то нам. Вокруг катера тянулся причальный трос. Мы, спрыгнув, держимся за него, а горящий катер понемножку  вместе  с течением все плывет и плывет, приближаясь, на наше счастье, к берегу. Смотрю, один мужчина (видно, совесть в нем заговорила) зашел в воду и поплыл к нам. Девочка забарахталась, оторвалась от веревки  – и к нему. После этого я тоже направилась к берегу. Так все мы и спаслись. После всего случившегося нам сказали: «Ваше счастье, что бочка с бензином не взорвалась, а только дала течь, а то бы…. А так бензин лился в воду и  горел».

Работа топографа сама по себе не такая и сложная: берешь мензулу (особый топографических прибор), делаешь съемку, записываешь показания. Но обстоятельства в экспедициях могут быть самые разные. Например, как те, о которых я рассказала. Но что интересно: когда я о них вспоминаю, мне становится ясно, что это были самые яркие страницы моей, в общем-то, обычной жизни. Может быть, потому что  я была молодой? Сейчас моя внучка ездит в постоянные командировки. Условия теперь совсем другие: вертолеты, вездеходы, современное снаряжение. Но у нее так же загораются глаза, как и у меня когда-то давным-давно…

 

О.С.Хмелева

• ФОТОГРАФ

 

Вплоть до 1990-х годов фотография  считалась   прикладным видом искусства, а  в советский период  находилась под тотальным идеологическим контролем: запрещалось снимать религиозные сюжеты, обнаженную натуру  и социально острые сюжеты. Цензура не пропускала символизм, эстетизм – словом, любые творческие поиски и эксперименты.

Начальное фотографическое образование желающие могли получить лишь в ПТУ, которое готовило работников бытового обслуживания. Совершенствовали свое мастерство  либо у знакомого фотографа,  либо в фотоклубе.

В последние годы фотография стала важной составляющей современного художественного процесса, и теперь примерно половина выставок в галереях и музеях экспонирует фотографию. Новое поколение фотографов добилось признания этого вида искусства, но только во второй половине 1990-х гг.  их творчество  было представлено широкой публике и заняло достойное место в истории отечественной фотографии.

Редакция журнала обратилась с вопросами к фотохудожнику Анатолию Сергеевичу Шишкову, участнику знаменитых выставок ленинградского фотоандеграунда.

 

 

Вы входите в число лучших фото-художников нашего города. Как Вы пришли в эту профессию?

Я учился в художественном училище на Моховой. Позже увлёкся фотографией. С 1974 года стал работать фотографом в военном училище. Мастерство сначала осваивал самостоятельно, затем вступил в студию Выборгского ДК, где познакомился с членами ленинградского андеграунда.

 

Вы фотографировали в основном дворы-колодцы, мрачно-колоритные стены, чёрные лестницы. Как Вы нашли свою тему?

Выгуливая свою дочку в коляске, посмотрел вверх – и… Глаз сразу же увидел туннель, обращенный к свету. Рассматривая дворы как художественный объект, я и обрёл свою тему. Можно сказать, случайно.

 

В чём состоят особенности Вашего пейзажа?

Вообще структурные особенности пейзажа, начиная с Возрождения, прежде всего, определяются линией горизонта. Она делит картину на части, задаёт перспективу. Эту линию я выношу за верхний край снимка. Получается точка зрения лежащего или человека, высоко задравшего голову. Но, если, скажем, в поле перед вами открывается бесконечное небо, то в наших дворах – бесконечные стены. Они сужаются кверху, окна – трапеции, водосточные трубы – конусы. В результате открывающееся небо представляет собой геометрическую плоскость немыслимой конфигурации. Для этого мне приходилось подчас снимать лёжа.

 

Действительно, впечатление такое, что это не реальный пейзаж, а материализованные грёзы архитектора-фантаста. Как достигается всё-таки такое ощущение?

Отчасти дело в том, что на моих снимках нет параллельных линий. Ни в чём. Магическая конфигурация достигается отчасти этим, отчасти светом. Внизу царит мрак и полумрак, чем выше, тем света становится больше, и только вверху – ослепительно белое небо. Я никогда не фотографировал парадный Петербург, запечатленный на открытках для туристов, но, надеюсь, что открыл новую страницу в иконографии города. Я не искал новый стиль, я его сразу обрёл.

А почему Ваш город так мрачен? Ведь во дворах-колодцах есть, думается, своя поэзия…

Здесь сказывается моё мироощущение. Я придумал даже определённый термин для своих воззрений – «мрачизм». Я даже паспарту для своих работ использовал чёрного цвета.

 

Интересно! А если рассматривать Ваши работы с точки зрения «петербургского текста», то к кому из писателей Вы ближе? Конечно уж, не к Пушкину!

Конечно! Я, скорее, продолжаю линию Гоголя и Достоевского…

 

Где Вы выставляетесь?

Выставляюсь я каждый год в музее А. А. Ахматовой, в Академии Художеств, в Москве (музей современной истории), в музее нонконформизма в Санкт-Петербурге…

 

А где он находится?

Лиговский пр. 53 Арт-Центр «Пушкинская 10», флигель «Д».

 

Где хранятся Ваши работы?

В музее-квартире Ф. М. Достоевского, в музее «Навигатор» (Бостон, США), в названном музее нонконформизма, ещё в одной американской галерее, дома…

 

8 – 10 лет назад Вы выставлялись как приглашённый участник со скандально известной группой «Ленинград» во Дворце молодёжи. Что Вас роднит?

Скандалы (смеётся). Однажды, например, на общегородской выставке клубов в Музее этнографии я сам развесил свои работы, а придя утром, увидел, что все они сняты приёмной комиссией. Вот так!

 

Какие жанры включает Ваш фотороман?

Пейзажи, портреты художников, а ещё я работал ассистентом оператора на студии «Леннаучфильм». Это тоже любопытная страница фоторомана.

Мы благодарим Анатолия Сергеевича за интересные ответы и   возможность познакомить читателей нашего журнала с ленинградским фотоандеграундом.

• ТРЕНЕР

На наши вопросы  отвечает экс-чемпион Ленинграда, мастер спорта по тяжелой атлетике, судья  международной категории, директор детско-юношеской спортивной школы Владимир Александрович Шатаев.

Чем отличается физкультура от спорта?

Физкультура и спорт – вещи принципиально разные. Вдумаемся: физическая культура. В чем ее смысл? Помните Чехова? В человеке все должно быть прекрасно: и душа, и мысли… И тело, − добавил бы я. Здоровое тело, оздоровительная функция – вот задача физкультуры. Спорт – другое дело. Здесь цель – высокий результат. Дальше, выше, быстрее – вновь и вновь! Соревновательная составляющая – «мотор» спорта.

 

Спортсменами рождаются или становятся?

Спортсменами и рождаются, и становятся. Есть люди с выдающимися физическими данными. Скажем, с прыгучестью. Умный тренер, настойчивость – и пожалуйста. Но бывает и по-другому. Способности обычные, но трудоспособность уникальная! Упорные, индивидуально ориентированные занятия – смотришь: рождается мастер спорта. Увы, нередко бывает обратное: есть способности, а характера нет! Тогда все ухищрения ни к чему не приводят. Из такого экземпляра ничего выдающегося никогда не будет.

 

В народе бытует мнение, что сила есть – ума не надо. А как думаете Вы?

Отвечу так: сила есть – это отлично. Но без ума самый одаренный человек не станет великим спортсменом. Все значимые фигуры в спорте – интеллектуалы. Возьмите выдающихся футболистов, к примеру, – на поле они ведут себя, как шахматисты, играющие партию. Они выстраивают комбинации, вертят соперником и мячом, как хотят. Во всех видах спорта существуют свои «маэстро». Просто проявить  интеллектуальные способности в полном объеме в других областях, кроме спорта, для них невозможно: на это элементарно нет времени и сил. Спорт забирает все!

 

Утверждают, что большая половина молодых людей теперь больны…

Да, это действительно так. Знаю по своей тренерско-преподавательской работе. Как говорится, комментарии здесь излишни.

 

Может быть, этим объясняется наше одиннадцатое место на зимней Олимпиаде в Ванкувере?

Не думаю. Здесь причина иная. На мой взгляд, разрушена сама система спортивно-физической работы. Уехали или умерли многие наши тренеры. Можно сказать, в чахлом состоянии пребывает студенческий спорт. Изменилась, наконец, мотивация занятий – деньги, деньги… Спорт должен быть чист от меркантильных соображений.

 

А почему тогда прекрасно выступили параолимпийцы России, Украины, Белоруссии?

У них другая мотивация, для них главное не деньги, а страстное желание доказать себе и другим, что они МОГУТ! Я вообще объясняю их победу мистически: выступая, эти люди сражаются с собственным недугом. В народе их называют «убогими». Это в городе говорят «люди с ограниченными способностями». А «убогие» значит «у Бога». А Бог – защитник именно несчастных, в первую очередь – именно их. На Западе этим людям помогает общество, у нас же, мне кажется, только Бог. Под такой защитой они и победили.

 

Какие личностные качества необходимы, чтобы стать олимпийским чемпионом?

В каждом виде спорта необходимы свои качества, обусловленные генетически. Что же касается свойств характера, то везде очень важно стремление к достижению поставленной цели. Однако многое зависит от состояния нервной системы: от скорости возбуждения нервных импульсов, от того, с какой силой они протекают.

А как Вы пришли в спорт?

Я пришел, потому что мечтал стать олимпийским чемпионом. Да, это было именно так, но не стал. Потом возникла другая мотивация – развить атлетическую фигуру, нравиться девушкам, но это тоже вскоре прошло. Думаю сейчас: что же мной владело, почему я стал серьезно заниматься? Втянулся и почувствовал вкус силы. Когда ты знаешь, что всегда сможешь постоять и за барышню, и за себя самого, и за спорт, за достижения российской школы…

 

Есть ли предел совершенству?

Этот вопрос возник сравнительно недавно. Спортивная машина настолько отлажена, что поневоле задумываешься: где же предел? Ведь человек не машина, к нему не придумать более сильный мотор. В последнее время что-то много допинговых скандалов… Мне кажется, что это явление обозначает некий рубикон – предел совершенству.

 

Говорят, что многие спортсмены рано умирают… Так ли это?

Это не совсем так. Многое зависит от образа жизни, стажа занятий спортом, от генетического кода – словом, от совокупности причин. Например, олимпийские чемпионы по тяжелой атлетике Федор Богдановский и Аркадий Воробьев перешли 80-летний рубеж. Так что ваш вопрос сформулирован не вполне корректно.

 

Что радует Вас последнее время в спорте?

Радует, что государство помогает выдающимся спортсменам. Их же приглашают работать в социальные и политические структуры, где они будут, конечно, профессионально отстаивать интересы большого спорта. Наконец, стали платить по-человечески. Хотя и не так, как на Западе. Много молодых талантливых ребят.